Вячеслав Иванов
Великое бессмертья хочет, А малое себе не прочит Ни долгой памяти в роду,
Ни слав на Божием суду,- Иное вымолит спасенье От беспощадного конца:
Случайной ласки воскресенье, Улыбки милого лица.
Как речь славянская лелеет Усладу жен! Какая мгла Благоухает, лунность млеет В медлительном глагольном ла!
Воздушной лаской покрывала, Крылатым обаяньем сна Звучит о женщине: она, Поет о ней: очаровала.
Своеначальный, жадный ум,- Как пламень, русский ум опасен Так он неудержим, так ясен, Так весел он - и так угрюм.
Подобный стрелке неуклонной, Он видит полюс в зыбь и муть, Он в жизнь от грезы отвлеченной Пугливой воле кажет путь.
Как чрез туманы взор орлиный Обслеживает прах долины, Он здраво мыслит о земле, В мистической купаясь мгле.
Средь гор глухих я встретил пастуха, Трубившего в альпийский длинный рог. Приятно песнь его лилась; но, зычный, Был лишь орудьем рог, дабы в горах Пленительное эхо пробуждать. И всякий раз, когда пережидал Его пастух, извлекши мало звуков, Оно носилось меж теснин таким Неизреченно-сладостным созвучьем, Что мнилося: незримый духов хор, На неземных орудьях, переводит Наречием небес язык земли.
И думал я: "О гений! Как сей рог, Петь песнь земли ты должен, чтоб в сердцах Будить иную песнь. Блажен, кто слышит". И из-за гор звучал отзывный глас: "Природа - символ, как сей рог. Она Звучит для отзвука; и отзвук - бог. Блажен, кто слышит песнь и слышит отзвук".
Люблю за крайней из лачуг Уже померкшего селенья В час редких звезд увидеть вдруг, Застылый в трепете томленья, Полувоздушный сон зыбей, Где затонуло небо, тая... И за четою тополей Мелькнет раскиданная стая На влаге спящих челноков; И крест на бледности озерной Под рубищем сухих венков Напечатлеет вырез черный.
Чуть вспыхивают огоньки У каменного водоема, Где отдыхают рыбаки. Здесь — тень, там — светлая истома... Люблю сей миг: в небесной мгле Мерцаний медленных несмелость И на водах и на земле Всемирную осиротелость.
И поэт чему-то учит, Но не мудростью своей: Ею он всего скорей Всех смутит иль всем наскучит.
Жизнь сладка ль на вкус, горька ли, Сам ты должен распознать, И у всех свои печали: Учит он - воспоминать.
Здесь тихая душа затаена в дубравах И зыблет колыбель растительного сна, Льнет лаской золота к волне зеленой льна И ленью смольною в медвяных льется травах.
И в грустную лазурь глядит, осветлена, И медлит день тонуть в сияющих расплавах, И медлит ворожить на дремлющих купавах Над отуманенной зеркальностью луна.
Здесь дышится легко, и чается спокойно, И ясно грезится; и всё, что в быстрине Мятущейся мечты нестрого и нестройно.
Трезвится, умирясь в душевной глубине, И, как молчальник-лес под лиственною схимой, Безмолвствует с душой земли моей родимой.
Мы - два грозой зажженные ствола, Два пламени полуночного бора; Мы - два в ночи летящих метеора, Одной судьбы двужалая стрела!
Мы - два коня, чьи держит удила Одна рука,- язвит их шпора; Два ока мы единственного взора, Мечты одной два трепетных крыла.
Мы - двух теней скорбящая чета Над мрамором божественного гроба, Где древняя почиет Красота.
Единых тайн двугласные уста, Себе самим мы - Сфинкс единой оба. Мы - две руки единого креста.
Как, наливаясь, рдяной плод Полдневной кровию смуглеет, Как в брызгах огненных смелеет, Пред близким солнцем небосвод,
Так ты, любовь, упреждена Зарей души, лучом-предтечей. Таинственно осветлена, На солнце зарится она, Пока слепительною встречей Не обомрет - помрачена.
Налетной бурей был охвачен И тесный, и беспечный мир: Затмились волны; глянул, мрачен, Утес — и задрожал эфир.
Я видел из укромной кущи: Кренясь, как острие весов, Ладья вдыхала вихрь бегущий Всей грудью жадных парусов.
Ей дикий ветер был попутным, Она поймала удила — И мимо, в треволненьи мутном, Пустилась к цели, как стрела.
Сумеречно слепнут Луг, и лес, и нива; Облачные дива Лунной силой крепнут.
Крепнут силой лунной Неба паутины, И затоны - тины Полны светорунной.
Накренились горы К голубым расколам. Мгла владеет долом, В небе реют взоры.
Крыльев лебединых Взмахом Греза реет Там, где вечереет На летучих льдинах;
Лебедью садится У краев уклонных; В черноту бездонных Кладезей глядится,-
В глубь, где ночь пустила Синею излукой Парус крутолукий Бледного светила.
Дрожат леса дыханьем ливней И жизнью жаждущей дрожат... Но всё таинственней и дивней Пестуньи мира ворожат.
И влагу каждый лист впивает, И негой каждый лист дрожит; А сок небес не убывает, По жадным шепотам бежит.
Листвой божественного древа Ветвясь чрез облачную хлябь,— Как страсть, что носит лики гнева,— Трепещет молнийная рябь.
В тайник богатой тишины От этих кликов и бряцаний, Подруга чистых созерцаний, Сойдем - под своды тишины, Где реют лики прорицаний, Как радуги в луче луны.
Прильнув к божественным весам В их час всемирного качанья, Откроем души голосам Неизреченного молчанья! О, соизбранница венчанья, Доверим крылья небесам!
Души глубоким небесам Порыв доверим безглагольный! Есть путь молитве к чудесам, Сивилла со свечою смольной! О, предадим порыв безвольный Души безмолвным небесам!
Пускай невнятно будет миру, О чем пою! Звончатую он слышит лиру; Но тайну нежную мою — Я затаю.
Пускай не верует виденью Моих очей! Внимая звонких струй паденью, О, кто не рад, во тьме ночей, Тебе, ручей?
Пой, соловей, над розой тайной! Своей тропой Пройдет любовник: друг случайный Вздохнет с тобой... А ты, слепой, О розе пой!
День бледнеет утомленный, И бледнеет робкий вечер: Длится миг смущенной встречи, Длится миг разлуки томной... В озаренье светлотенном Фиолетового неба Сходит, ясен, отблеск лунный, И ясней мерцает Веспер, И всё ближе даль синеет...
Гаснут краски, молкнут звуки... Полугрустен, полусветел, Мир почил в усталом сердце, И почило безучастье... С золотистой лунной лаской Сходят робкие виденья Милых дней... с улыбкой бледной. Влажными глядят очами, Легкокрылые... и меркнут.
Меркнут краски, молкнут звуки... Но, как дальний город шумный, Всё звучит в усталом сердце, Однозвучно-тихо ропщет День прожитый, день далекий... Усыпляют, будят звуки И вливают в сердце горечь Полусознанной разлуки - И дрожит, и дремлет сердце...
Солнце, сияя, теплом излучается: Счастливо сердце, когда расточается. Счастлив, кто так даровит Щедрой любовью, что светлому чается, Будто со всем он живым обручается. Счастлив, кто жив и живит.
Счастье не то, что годиной случается И с мимолетной годиной кончается: Счастья не жди, не лови. Дух, как на царство, на счастье венчается, В счастье, как в солнце, навек облачается: Счастье - победа любви.
Ленивым золотом текло Весь день и капало светило, Как будто влаги не вместило Небес прозрачное стекло.
И клочья хмурых облак, тая, Кропили пегие луга. Смеялась влага золотая, Где млели бледные снега.
В ясном сиянии дна незримы бледные звезды: Долу таинственней тьма - ярче.